А как насчет так называемых заповедей блаженства в Нагорной проповеди Христа?

Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божьими.
И так далее.
Несколько отличается от положений республиканской платформы, не правда ли? От того, что говорят нам Джордж У. Буш, Дик Чейни или Дональд Рамсфилд. Согласитесь.
Почему-то те, кто громче всех кричит о том, что они — христиане, ударяя себя при этом кулаком в грудь, никогда не вспоминают о заповедях блаженства, зато частенько, со слезами па глазах, требуют, чтобы текст всем известных десяти заповедей был развешен во всех общественных зданиях. Как мы помним, принадлежат эти высказывания Моисею, а не Христу. Знаете, я еще ни разу не слышал, чтобы кто-то из этих правоверных требовал, чтобы Нагорная проповедь или хотя бы заповеди блаженства были хоть где-нибудь развешаны.
Например, «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут» — в судах? А «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божьими» — в Пентагоне?

Единственный результат этой войны - то, что миллионеры стали миллиардерами. Война, которая идет сейчас, превращает миллиардеров в триллионеров. Как вам нравится такой прогресс?

Ну что ж, хватит о серьезном, теперь побеседуем о сексе. О женщинах. Фрейд сказал, что не знает, чего хотят женщины. Как ни странно, я знаю это совершенно точно. Они хотят, чтобы у них всегда было с кем поговорить. О чем же они хотят разговаривать? Они хотят разговаривать обо всем.

А чего хотят мужчины? Они хотят, чтобы у них была куча приятелей и чтобы к ним предъявляли поменьше претензий.
Почему сегодня столько людей разводится? Все потому, что мало кто из нас теперь может похвастаться большой семьей. Раньше, когда мужчина и женщина вступали в брак, невеста получала значительное пополнение списка людей, с которыми можно болтать обо всем на свете, а жених в свою очередь получал еще большее число приятелей, которым можно рассказывать тупые анекдоты.
Некоторые американцы (хотя, прямо скажем, очень немногие) до сих пор живут большими семьями. Например, навахо. Или Кеннеди.
Но чаще всего, если мы вступаем сегодня в брак, то каждый из нас может предложить своей второй половине одного лишь себя. Жених получает всего одного приятеля, да и тот - женщина. А невеста получает только одного человека, с которым можно было бы болтать обо всем па свете, но это — мужчина.
Когда супруги начинают ссориться, им кажется, что это из-за денег, или власти, или секса, или воспитания детей, или чего угодно еще. Но на самом деле они, сами того не сознавая, говорят друг другу: «Мне мало тебя одного!»
Однажды в Нигерии я встретил человека из племени ибо, который довольно сносно знал шесть сотен своих родственников. Его жена только что родила ребенка — не это ли самая лучшая новость в любой большой семье?
И они как раз собирались познакомить дитя с его родней - ибо всех возрастов, форм и размеров. Ему предстояло увидеть всех, даже других младенцев, немногим старше его самого. Каждый, кто был достаточно взрослым и твердо стоял па ногах, собирался подержать его на руках, понянчиться с ним, поагукать и сказать, какой он симпатичный. Или симпатичная.
Разве бы вы не хотели оказаться на месте этого ребенка?
Вне всякого сомнения, я был бы просто счастлив, будь у меня волшебная палочка и имей я возможность одарить каждого из вас большой семьей, как у этого туземца из племени ибо, или у навахо, или у Кеннеди.

Так уж исторически сложилось, что Адольф Гитлер назвал свою партию «Национальные социалисты». Сокращенно - «нацисты». И свастика Гитлера вовсе не являлась древним символом, как многие полагают. Она была христианским крестом, составленным из топоров - одного из орудий труда рабочего класса.

Юмор - это почти физиологическая реакция на страх. Фрейд говорил, что юмор - ответная реакция на фрустрацию. Одна из нескольких возможных. Когда собака, говорил он, не может выйти за ворота, она будет скрестись, или начнет рыть подкоп, или совершать «бессмысленные» действия, например рычать и лаять, или что угодно еще, чтобы как-то справиться с фрустрацией, удивлением или страхом.

Ибо беда мира в том, что болен Бог его, оттого и мир болен. В горячке Господь, и творение его лихорадит. Умирает Бог, и созданный им мир умирает. Но не поздно ещё.....

- Что вы будете вино или водку

- Не знаю, все такое вкусное

— У хорошего человека отношения с женщинами всегда складываются трудно. А я человек хороший. Заявляю без тени смущения, потому что гордиться тут нечем. От хорошего человека ждут соответствующего поведения. К нему предъявляют высокие требования. Он тащит на себе ежедневный мучительный груз благородства, ума, прилежания, совести, юмора. А затем его бросают ради какого-нибудь отъявленного подонка. И этому подонку рассказывают, смеясь, о нудных добродетелях хорошего человека.
Женщины любят только мерзавцев, это всем известно. Однако быть мерзавцем не каждому дано. У меня был знакомый валютчик Акула. Избивал жену черенком лопаты. Подарил ее шампунь своей возлюбленной. Убил кота. Один раз в жизни приготовил ей бутерброд с сыром. Жена всю ночь рыдала от умиления и нежности. Консервы девять лет в Мордовию посылала. Ждала...
А хороший человек, кому он нужен, спрашивается?

Помню, Тофик Алиев рассказывал:

— Дома у меня рояль, альков, серебряные ложки... Картины чуть ли не эпохи Возрождения... И — никакого секса. А в гараже — разный хлам, покрышки старые, брезентовый чехол... Так я на этом чехле имел половину хореографического училища. Многие буквально уговаривали — пошли в гараж! Там, мол, обстановка соответствующая...

Человек привык себя спрашивать: кто я? Там ученый, американец, шофер, еврей, иммигрант... А надо бы всё время себя спрашивать: не говно ли я?

Я вас люблю. И даже возможный триппер меня не остановит.

Мне нравится, что у народа моей страны глаза такие пустые и выпуклые. Это вселяет в меня чувство законной гордости. Можно себе представить, какие глаза там. Где все продается и все покупается:
…Глубоко спрятанные, притаившиеся, хищные и перепуганные глаза… Девальвация, безработица, пауперизм… Смотрят исподлобья, с неутихающей заботой и мукой – вот какие глаза в мире чистогана…
Зато у моего народа – какие глаза! Они постоянно навыкате, но – никакого напряжения в них. Полное отсутствие всякого смысла – но зато какая мощь! (какая духовная мощь!) эти глаза не продадут. Ничего не продадут и ничего не купят. Что бы не случилось с моей страной, во дни сомнений, во дни тягостных раздумий, в годину любых испытаний и бедствий – эти глаза не сморгнут. Им все божья роса…

Любить Родину беззаветно — это примерно значит: покупать на все свои деньги одни только лотерейные билеты, оставляя себе только на соль и хлеб. И не проверять их.

Если бы в 45 году мы двинули бы дальше на Запад, дошли до самых США, то по типу Суворов–Рымнинский, Потемкин–Таврический — маршал Жуков звался бы Жуков–Колорадский.

Да если б и были у нас свободные президентские выборы, голосовали бы подавляющим большинством не за Иисуса, а за Варавву.

Всё будет у всех. У каждого мертвого будет припарка. У каждой козы — баян, у каждой свиньи — по апельсину, у каждого барана — новые ворота.

О необходимости вина: от многого было б избавление, если бы, допустим, в апреле 17 года Ильич был бы таков, что не смог бы влезть на броневик.

Да мало ли от чего дрожит рука? От любви к отечеству.

Замечаю в канун 56–й годовщины Октября: я умею кривить морду только слева направо, справа налево не получается.

Почему я должен болеть за арабов? Ни один араб меня еще ни разу не похмелил.

Какого им еще мессию? И что он сможет добавить к тому, что Тот уже сказал? Этот, ихний, будет молчать и заниматься судопроизводством.

А в ответ сказать какую–нибудь гадость, например: "Служу Советскому Союзу".

— Куда ты ведешь нас, безумный старик?
— А хуй его знает, я сам заблудился.

Карамзин изобрел только букву "ё". Х, П и Ж изобрели Кирилл и Мефодий.

Розанов цитирует Гоббса: истина вроде той, например, что сумма углов треугольника равна 180 градусов, не обошлась ни в одну каплю крови, поскольку это истина, не затрагивающая ничьих интересов.

Очень хорошо у Саши Черного: "Вся страна с надеждой ждет, кто ее погубит".

Глаза у него глубоко спрятанные и с каким–то плещущим сиянием и мутью. С чем бы их сравнить? Вот вы были в уборной на станции Лобня? Там, на страшной глубине, в отверстии, плещется жижа. Вот какие это глаза.

Ничто не вечно, кроме позора."

кто я такой, чтобы не пить

В конце концов, кто я такой, чтобы не пить?
Мне что, больше всех надо?
Не пить, сидеть на диете, делать зарядку.
Что я из себя корчу?
«Извините, мне спиртного нельзя, мне стакан сока…»
Бери водку, не умничай!
Ты кто такой?
Ты что задумал?
Ты посмотри, сколько народу мучается!
Пенсионеры без лекарств, молодёжь без перспектив, а ему спиртного нельзя!
Пусть все передохнут, а он будет на лыжах!
На чьём фоне ты, гад, хочешь долго жить?
Ты хочешь потом о нас кому-то правду рассказать?
Тебе нельзя, а нам, значит, можно?

Ты настоящих генералов видел?
Фигура радость источает.
Мундир лопается.
Лампасы в щёки переходят.
Нос цвета красного знамени.
Упасть может, отжаться никогда!
Гаишник на посту стоит, движение регулирует.
И сам в борт вцепиться не может из-за живота.
И его чтобы объехать, шоссе надо расширять.
Оттиск печати у него месяц перегаром отдает. Потому что подышал, поставил печать.
Ему ещё лицо надо в экране разместить.
Любая женщина с любого конца комнаты, не сходя с места, поцелует.
А процесс надевания носков в полевых условиях? Полностью исключён.
Пока ноги сами не вылезут из носков, не меняем.

А ты говоришь: я не пью.
Один, которому пить нельзя, ничего не получил при распределении мест в парламенте.
Рыдал, справки показывал: язва, диарея...
Ему сказали: «Всё правильно. Сильно непьющий – большая гнида!»
Настоящий мужик у нас либо на водке, либо на антибиотиках.
Почему либо? Потому что они не сочетаются.
Хотя бывает, что крупный руководитель и на том, и на другом.
А ты говоришь: кто я такой, чтобы не пить?
Ещё Сталин говорил: «Чтобы вас понять, я тоже выпил фужер коньяку».

Люди делятся на тех, на кого можно положиться и на тех, на кого нужно положить

Пусть лучше над тобою смеются, чем плачут?

Одно неловкое движение, и вы отец

В чём наша разница — вместо того, чтобы крикнуть: «Что же вы, суки, делаете?!», мы думаем: «Что же они, суки, делают».

Что наша жизнь: не привыкнешь — подохнешь, не подохнешь — привыкнешь.

Имей совесть и делай что хочешь.

Как жаль, что вы наконец–то уходите...

У одних оба полушария защищены черепом, у других — штанами.

В супружеской жизни самое неприятное – нестыковка во времени. Допустим, вы хотите ругаться, а она пошла спать. А вам надо. А вам просто надо: и время есть, и повод прекрасный. И не в кого все это. Все слова выстроились – не в кого запустить. На ваш крик: «Ты что, спишь? – нет ответа. – Ты чего это вдруг ночью спишь?»

Нет. Такая жена нам не нужна.

Для скандала надо брать темпераментную, плохоспящую, легко переходящую на визг, плач и тряску особь. Тогда вы всегда в хорошей форме: быстрый, чуткий, ускользающий, как молодая рысь. Ночами не спите, а лежите в углу на тряпке, с высокоподнятой головой и прислушиваетесь.

Из-за вашей манеры уворачиваться практически кончились все чашки и тарелки. Это скандал музыкальный, все соседи подтвердят. Это скандал музыкальный, скандал-концерт, очень интересный со стороны. Вначале ваш низкий голос, там что-то типа: бу-бу-бу-бу-бу, затем вой, визг, плач, а-а, ба-бах, вступил сервиз – и тишина. Во второй части опять ваш живучий низкий голос – бу-бу-бу, нарастание, вой, визг, писк, трах – тишина.

В общем, такая жена бодрит и будоражит, но класса не дает. Для завершения жизни нужно брать звезду скандала, мастера слова, холодную, злобную, умную, припечатывающую с двух слов и навсегда. Тогда визгом и плачем заходитесь вы, хватаетесь за стены, за таблетки, капаете мимо стакана и долгими отдельными ночами зализываете все, что можете достать.

Это высокий класс. Она действует не по поверхности, а калечит внутренние органы. И кликуху дает точную, на всю оставшуюся жизнь: «Эй ты, придурковатое ничтожество, иди сюда». Когда вы с ней под руку идете по улице, она с вами так и обращается, как раз перед встречей с друзьями. У вас через лицо проступает череп и уже на черепе проступает улыбка. «Решили подышать?» – спрашивают друзья. Как раз дышать вы не можете. Убить – да! Умереть – да! Все спрашивают: что с вами? И она спрашивает: что с вами? Отвечать некому – у вас звука нет.

Это настоящий, убыстряющий жизнь скандал. Между такими скандалами хороша любовь. Яростная, последняя, с потерей сознания, с перерывом на реанимацию. После чего она же подает на развод.

Ибо! Ах ибо, ибо… Женщину скандал не портит, а освежает. Она скандалит и живет. А вам крикнешь: «Что б ты подох!» – вы тут же исполняете.
(М. Жванецкий)

Я хотел уйти от боли, убежать куда-нибудь,

На халтурные гастроли, испариться, как уснуть,
Чтоб исчезнуть, только ветер пусть свистит и пыль дорог,
Милый мальчик, ты так весел, я хотел и я не смог.
Пачка мятая червонцев, в поле мечется мой конь,
Серебро сверкнуло солнцем и ладонями в ладонь.
Я не знал про эту скрипку, мне игралось, как жилось,
Кровь была густой и липкой, рана теплая насквозь,
О каком я бредил счастье, завороженный игрой?
Льется кровь.. Не смог упасть я.. Выстрел следующий за мной!

Человек – религиозное животное; единственное животное, которое любит ближнего своего, как самого себя, и перерезает ему глотку, если расходится с ним в богословских вопросах.

Одна дама таяла день ото дня и под конец дошла до такого состояния, когда ей уже не помогали никакие лекарства. Я сказал, что за неделю поставлю ее на ноги. Мои слова подбодрили ее и окрылили надеждой, и она согласилась во всем меня слушаться. Тогда я посоветовал ей на четыре дня бросить курить, сквернословить, пить и объедаться и обещал, что она тотчас выздоровеет. Не сомневаюсь, что так бы оно и было, но больная сказала, что не может бросить пить, курить и сквернословить, потому что никогда ничем таким не занималась.

Вот так штука! Она не позаботилась вовремя запастись дурными привычками, у нее их не было. Теперь, когда они могли ей пригодиться, их не оказалось. Ей не на что было опереться. Она походила на тонущее судно, не имеющее балласта, и ей нечего было выбросить за борт. Да, какие-нибудь две-три дурные мелкие привычки, наверное, спасли бы ее, но она была моральным банкротом. Обзавестись такими привычками в молодые годы ей помешали родители – невежественные люди, хоть и вращались в лучшем обществе; а теперь было уже поздно. Какая жалость, право; но чем я мог помочь? О таких вещах надо думать смолоду, иначе на старости лет вам нечем будет бороться с болезнями

И вот, по прошествии 17 месяцев и 7 дней, ковчег остановился у высочайшей из гор Араратских. И когда третий голубь вернулся с оливковой веточкой в клюве, Ной распахнул двери ковчега, ступил ногою своею на траву, распростёр руки к солнцу и громогласно произнёс:«АССА!» — АССА? — АССА! это и было единственное донесённое до нас из тех допотопных времён слово, а вместе с ним передалась кому-то из нас их сила и чистота......

И вот, по прошествии 17 месяцев и 7 дней, ковчег остановился у высочайшей из гор Араратских. И когда третий голубь вернулся с оливковой веточкой в клюве, Ной распахнул двери ковчега, ступил ногою своею на траву, распростёр руки к солнцу и громогласно произнёс:«АССА!» — АССА? — АССА! это и было единственное донесённое до нас из тех допотопных времён слово, а вместе с ним передалась кому-то из нас их сила и чистота......

Многие писатели и сами не понимают, что первый акт творчества - это сама их жизнь как накопление этической энергии для второго акта творчества.

Пессимизм - лучше уныния. Пессимизм - тоска по полюсу добра, следовательно, признает его существование. Уныние вообще не видит никаких полюсов.